5 лет после терактов в Днепре: бесконечное дело и жизнь за решеткой

Почти 5 лет назад, 27 апреля 2012 года Днепропетровск, а вместе с ним и всю Украину всколыхнул теракт. В нашем городе прозвучала серия взрывов из-за которых пострадали около 30 человек. В кратчайшие сроки милиция задержала четырех подозреваемых: Льва Просвирнина, Дмитрия Реву, Виктора Сукачева и Виталия Федоряка. Тогда правоохранители заявляли, что эти террористы требовали большую сумму денег, но не наличными, как это заведено у преступников, а на банковских карточках.
Об этом сообщает Интернет-издание «ДНЕПР. ГЛАВНОЕ» со ссылкой на zabeba.li.

Так или иначе, через 5 лет после случившегося никакого окончательного судебного решения до сих пор нет. Мы решили разобраться, когда же ожидать конца дела, найдут ли виновных, и что все эти годы было с обвиняемыми.
Как нам сообщил бывший адвокат одного из подозреваемых Виталий Погосян, после полугода досудебного расследования началось рассмотрение дела в суде. Только текст предварительного обвинения занимал 200 страниц, а само дело составляло 86 томов. Само дело рассматривали в суде Индустриального района Днепра.
По мнению адвоката, сроки рассмотрения для столь сложного дела были нормальными. Однако присутствовало сильное давление со стороны прокуратуры области, которая фактически ввела «ручное управление» в ходе слушаний в суде.
«По сути прокуратура спешила. Но в деле было слишком много недостатков, которые позже нам позволили оправдать двоих обвиняемых. К тому же мы придали дело общественной огласке и активно сообщали обо всех нестыковках», — сказал Виталий Погосян.
Во-первых, записки с требованием денег находили уже после повторного обследования мест взрывов. Во-вторых, согласно обвинению, Лев Просвирнин купил 14 мая 2012 года сим-карту, с которой Виктор Сукачев угрожал СБУ, хотя в этот момент он находился дома с маленькой дочкой. В-третьих, по словам обвинителей Дмитрий Рева находился в момент взрыва в центре города, хотя его на деле там не было.
Как бы там ни было, но в апреле 2014 года Дмитрий Рева и Лев Просвирнин были освобождены прямо в зале суда по причине того, что гособвинитель отказался поддерживать обвинение против них – по крайней мере такова была официальная позиция.

А вот Виталию Федоряку и Виктору Сукачеву до сих пор приходится ждать решения суда. Как нам сообщила пресс-служба областной прокуратуры, сейчас судебный процесс находится на стадии повторного рассмотрения дела: на данный момент проходит допрос свидетелей и исследование письменных материалов дела. Затем планируются судебные дебаты.
О подробностях данного процесса нам подробно рассказал сам обвиняемый – Виктор Сукачев. Его комментарии мы получили через его адвоката – Евгения Новоженина.

«С мая 2012 по 2014 дело рассматривали первый раз, суд первой инстанции решил, что доказательная база не позволяет вынести справедливое решение и отправил на дополнительное расследование (была такая процедура в УПК 1960 года, в т.н. «новом УПК» ее нет). Это решение обжаловали прокуроры и ряд потерпевших — подавших 10 абсолютно идентичных апелляционных жалоб. Причем поданные женщинами жалобы были написаны от лица мужчин. Но апелляционному суду этого хватило для отмены решения о дополнительном расследовании. Они направили дело в тот же суд и тем же судьям. С октября 2014 дело рассматривается повторно. Во второй раз, на той же доказательной базе они и будут выносить нам обвинительный приговор. И ничего, что в 2014 г те же доказательства были недостаточными», — сказал Виктор Сукачев.
О жизни в СИЗО
Виктор Сукачев рассказал об условиях его содержания в СИЗО на протяжении всех этих лет. По его словам, несмотря на то что в МВД активно говорят о реформе пенитенциарной службы, условия в СИЗО никак не менялись – ни до Майдана, ни после.
«Вся система уголовной юстиции в Украине (и следственные изоляторы как ее часть) созданы для одной цели — получения коррупционного дохода. Поэтому люди, содержащиеся в них, поставлены в условия, которые в «развитых странах» расцениваются как издевательства и пытки. За любое улучшение (от более комфортной камеры до возможности получать молокопродукты) нужно платить. Приведу простой пример. Норма площади в СИЗО на одного человека в Украине — 2,5 кв. м. Рекомендованная «Европейским Комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания» Совета Европы для Украины — минимум 7 кв. м. Цифры довольно красноречивые. Обвиняемый (вина которого не установлена) содержится 23 часа в сутки в камере. Питание — что-то вроде помоев. Медицинская помощь отсутствует — аспирином лечатся все болезни. И в подобных условиях содержат по 3, 5, 7 лет, а могут и больше. Если дело попало в суд, то срок пребывания в СИЗО не ограничен».
В качестве примера оказания медицинской помощи в СИЗО где содержатся обвиняемые, Виктор привел случай, произошедший в феврале этого года – гражданину четыре дня не делали перевязку ноги после проведенной операции. В результате рана начала гноиться и нога распухла. Пострадавший спасал окружавших от гнилостного запаха тем, что обматывал ногу пакетом для мусора.
Виктор Сукачев говорит, что после того как этому факту придали огласку, то в больницу нагрянули проверки и обыски. Но ситуация особо не изменилась.
Сейчас обвиняемым, согласно статье 258 Криминального кодекса Украины, грозит срок от 5 до 12 лет с возможной конфискацией имущества. Сам же Виктор Сукачев называет дело полностью сфабрикованным, а к возможности оправдания относится пессимистически.
«Страшен не грозящий срок. Мне грозит украинский суд. А уж они постараются закатать надолго — надо ж на кого-то взрывы повесить».
Впрочем, адвокат Виталий Погосян настроен более оптимистически:
«Стратегией защиты на данный момент может стать небольшое затягивание сроков рассмотрения. Обвиняемые находятся в СИЗО уже около 5 лет. Согласно так называемому «закону Савченко», за каждый день в СИЗО суды обязаны засчитывать виновным по 2 дня лишения свободы. То есть даже с учетом максимально возможного срока, обвиняемые скоро могут попросту выйти на свободу»
Но с другой стороны, смирятся ли с признанием вины и «клеймом террориста» обвиняемые – вопрос сложный. А если их признают невиновными, то встанет новый вопрос – а кто же все-таки виновен?