О том, как изменились отношения местной и центральной власти за последний год, законе об олигархах, офшорах, тарифах и борьбе с коронавирусом – в интервью РБК-Украина рассказал мэр Днепра Борис Филатов.
На прошлогодних местных выборах “Слуга народа”, по изначальной задумке, должна была закончить перезагрузку власти в стране, начатую на президентских и парламентских выборах 2019-го. Но по факту выполнить задачу не удалось. Партия власти хоть и получила больше всего депутатских мандатов в целом по Украине, но не взяла монобольшинство ни в одном крупном городе и не получила ни одного мэрского кресла в областных центрах.
Тогда как действующие мэры нередко уверенно отстояли свои кресла, как, например, Борис Филатов – мэр Днепра и один из лидеров партии “Пропозиция”, которая себя позиционирует как раз как партия местного самоуправления. В интервью РБК-Украина Филатов рассказывает, что сейчас отношения между центром и местной властью уже совсем другие чем год назад. И объясняет, почему так вышло.
– Когда мы с вами общались в августе прошлого года, вы очень подробно рассказывали о том, как центральная власть давит местное самоуправление, в частности, через уголовные дела. Что поменялось за это время? И почему?
– Вся эта история была перед выборами в местные советы. У партии власти была определенного рода иллюзия, что они могут местные выборы выиграть с таким же триумфальным счетом, как они выиграли выборы в парламент и выиграли выборы президента.
Но матрица президентских выборов и матрица парламентских выборов с одной стороны и местных выборов с другой – они абсолютно разные. Разная повестка дня, и на местных выборах люди голосуют за тех, кто им понятен, кого они видят на улицах, с кем уже привыкли сосуществовать.
И поэтому, естественно, эта ситуация не сработала. Поэтому фактически местные выборы власть тогда проиграла.
– Это и повлияло на ее линию поведения?
– Скажем так, власти хватило мудрости, они пришли к тому, чтобы перестать дальше выяснять отношения с местными элитами. И, как очень любят говорить в Офисе президента в частных разговорах, их пора “обнять”.
Я могу сказать, что существует достаточно нормальный, продуктивный, конструктивный диалог. Понятно, что в каждом регионе есть своя специфика, но сколько я общаюсь с коллегами – то общий градус стал значительно ниже.
– Сразу после того, как результаты выборов появились на табло?
– Да. Но этому есть много объяснений. Так, партии власти нужно было формировать какие-то коалиции, то есть вступать в какие-то договоренности с другими партиями.
Понятно, что у кого-то могут быть не очень хорошие отношения с губернатором, который может эту историю крутить на местном уровне. У кого-то действительно могут быть какие-то старые грешки. Уголовные дела в некоторых регионах против местных элит есть. Но я четко могу сказать, что нет никакой политической воли или нет никакой кампании против местного самоуправления с использованием правоохранительных органов.
– Вы рассказывали, что в Днепре против мэрии было порядка трехсот уголовных дел. Какая их судьба сейчас?
– Часть из них вообще же была виртуальной. То есть уважаемые правоохранительные органы делали публичные заявления о том, что где-то кто-то что-то украл. А когда я спрашивал об этом своих подчиненных, то оказывалось, что по этим делам к ним никто из правоохранителей даже не приходил. То есть они выпустили информационное сообщение – и все.
Сейчас есть какие-то уголовные дела, и, наверное, там продолжаются какие-то следственные действия. А все остальное развеялось как дым над морем.
– В “Слуге народа” изначально говорили, что хотят полностью перезагрузить всю власть в принципе, и в центре, и на местах. А сейчас ситуация поменялась, со многими элитами, которые на местах иногда по 20-30 лет сидят, они прекрасно нашли общий язык. Вы считаете, это хорошо?
– Я могу говорить за свой регион. У нас вообще в городе парадоксальная ситуация. Вот, в облсовете у нас есть стойкое большинство вместе с партией власти, а в горсовете кардинально противоположная ситуация. На городском уровне партия “Слуга народа” находится в жесткой оппозиции к мэру.
– Как так получилось?
– Тут есть предыстория с тем, как они формировали свои списки. Этим занимался тогдашний глава облсовета Святослав Олейник, его миньон губернатор Бондаренко и примкнувшие к ним организованные преступные группировки. Которые возглавляет человек, позиционирующий себя как мецената, но таковым не являющийся – господин Петровский.
То есть список депутатов городского совета от “Слуги народа” состоит полностью из их людей. Это юристы, представляющие застройщиков, представляющие рынки какие-то, всякие их подъедалы и так далее, на которых клейма негде ставить. Они пытаются срывать сессии, делают демарши, выходят из зала, на телеканалах, принадлежащих этой группировке, льют каждый день на меня грязь…
Но местная политика очень отличается от всеукраинской, тут очень тяжело рассказать то, чего нет. Все всех знают, я могу приехать на жилой массив “Тополь”, и мне просто жители покажут пальцем и скажут кому принадлежит какой-то ларек – депутату, прокурору или милиционеру, и в 99 процентах случаев это будет полное совпадение.
– Тогда с кем вы создали коалицию в горсовете?
– В местных советах коалиций вообще как таковых не существует. Вернее, не должно существовать и не существует юридически. Есть просто большинство, которое поддерживает исполнительную власть – это 48 депутатов, относящихся к “Пропозиции”, “Евросолидарности”, ОПЗЖ и “Блоку Вилкула”. Они настроены на продуктивную работу на благо территориальной громады.
– То есть в очередной раз подтверждается тезис, что на местном уровне партийные бренды – это совсем другая история, чем на уровне парламента. Там такое большинство сложно себе представить.
– Да. И я считаю, что на местных выборах партийные зонтики не нужны, должна работать чисто мажоритарная система, но в два тура. Тогда есть все возможности, что пройдут новые люди, председатели ОСББ, общественные активисты и т.д.
Местные депутаты должны заниматься водой, канализацией и утеплением фасадов, а не озвучивать партийные лозунги, которые им спускают из партийных кабинетов: про НАТО, Россию, Донбасс и т.д.
– Ранее вы говорили, что у вас фактически нет никакого общения с центральной властью. Это тоже изменилось?
– Тут есть и объективные вещи, о которых мы говорили с вами в начале, а есть и субъективные – очень многое зависит от людей, которые курируют определенные процессы. Тогда за региональную политику отвечал господин Трофимов (бывший первый замглавы ОП Сергей Трофимов, – ред.), и я даже не знал, как он выглядит. Потом президент поменял его на господина Тимошенко (замглавы ОП Кирилл Тимошенко, – ред.).
Я считаю, что это был правильный выбор, и не потому что он выходец из Днепропетровского региона. Тимошенко круглые сутки звонит, что-то согласовывает, он в беспрерывном диалоге, он кого-то к себе приглашает – и это абсолютно нормально. Не может человек заниматься в такой большой стране региональной политикой, и при этом не быть лично знакомым с мэрами областных центров и другими мэрами.
У меня есть как бы замечание к нему в плане организации процесса – иногда к нему все-таки по две недели невозможно дозвониться, а потом дозвонился, и вопрос как-то сам уже решился или не решился. Это он так просто организовал работу. Это не значит, что он прячется – может быть, перегружен. Но тем не менее есть диалог.
– А с Андреем Ермаком?
– Общаемся, более того, Андрей Борисович отвечает на мои сообщения и вопросы, связанные с развитием территориальной громады, в течение получаса. И это очень хорошо.
– С президентом вы за последний год общались, лично или по телефону?
– Общался неоднократно с президентом, естественно, по рабочим вопросам. Потому что есть очень много правильного и хорошего, что делается в рамках программы “Велике будівництво” в Днепре. В первую очередь, это, естественно, многострадальный наш аэропорт. Президент сдвинул эту историю с мертвой точки.
Президент протянул руку мира, и я никогда не буду вспоминать плохое, и если я уже что-то пообещал, я это буду делать.
– Понятно, что город Днепр, которым вы управляете, не существует в вакууме, на нем отражается и политика, проводимая центральной властью в масштабах всей страны. Как вы оцените государственный курс за последний год?
– У меня есть своя позиция по поводу реформ, по поводу ситуации с газом или ситуации на Донбассе. Это мое частное мнение, я могу не обладать полным массивом информации для того чтобы делать окончательные выводы. К тому же каждый должен говорить о том, за что он отвечает и в чем может разбираться.
Наше противостояние и критика в адрес центральной власти, руководителей государства заключалась в том, что реформа децентрализации сворачивается. Сейчас эта повестка дня изменилась. Если еще год назад я находился в вакууме, то сейчас мне может позвонить премьер-министр, и мы полтора часа будем обсуждать вопросы территориальной громады.
– Может, это только с вами так?
– Нет, мне подтверждали другие мэры, что у них были такие же разговоры с премьером. То есть он выделяет в своем плотном графике какое-то время для того, чтобы понять проблематику конкретного региона и услышать из уст первого лица, в чем нужна помощь центрального правительства.
– Когда власть создавала Конгресс местных и региональных властей, его сразу восприняли как своего рода противовес Ассоциации городов Украины во главе с Виталием Кличко. Это так?
– Я тоже был скептиком, когда Конгресс создавался, и озвученный вами аргумент тоже воспринимал. Но в этой истории центральная власть переиграла в том числе и меня. То есть они взяли и просто меня кооптировали в президиум и сказали: если тебе что-то не нравится, то сиди в президиуме и командуй. Вот тебе площадка, вот тебе контакты, вот тебе телефоны функционеров Офиса президента.
И повестку дня Конгресса формирует не кто-то где-то далеко, а формируем мы, члены президиума. У нас есть ветка в WhatsApp, где присутствует все руководство Конгресса, и мы переписываемся по каким-то актуальным вопросам. У нас проходят периодические совещания, потом эти решения пытаются имплементировать в жизнь.
– Все-таки, это своего рода противовес Ассоциации городов во главе с Кличко?
– Во избежание спекуляций, что Конгресс создан в противодействие Ассоциации городов, в президиум Конгресса инкорпорировали исполнительного директора Ассоциации городов Александра Слобожана. Но самое главное, что Ассоциация городов продолжает работу, и ряд ее решений иногда могут отличаться от решений Конгресса.
– Корректно ли сделать такой вывод, что после прошлогодних выборов местное самоуправление оформилось как отдельная сила, с которой приходится считаться центральной власти, даже имеющей монобольшинство в Раде и контроль за другими ветвями власти?
– И да, и нет. На самом деле, местное самоуправление очень разрозненное, и вы не представляете, сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы попытаться объединить лидеров местного самоуправления в партию.
Очень многие мэры всегда ориентируются на центральную власть, но при этом держат дулю в кармане. Очень многие мэры относятся к так называемой партии денег, то есть им не интересно, кто находится у руля, главное, чтобы им давали возможность рулить своими процессами.
– Но вы не видите угрозы неофеодализма, когда вся Украина де-факто будет поделена на отдельные княжества? Децентрализация дала этому процессу хорошую финансовую подпитку.
– А какие есть альтернативы? Беларусь? У меня есть друг из Могилева – так там даже мэра нету, есть председатели горисполкома, назначенные лично господином Лукашенко.
Я считаю, что в такой большой стране как наша, децентрализация – это единственный выход. Я в частных разговорах говорю Владимиру Александровичу: давайте раз в месяц или раз в три месяца собирать мэров, посмотреть их, послушать, получить альтернативную точку зрения. Это очень важно – альтернативная точка зрения.
Возьмите просто европейскую Хартию местного самоуправления и имплементируйте в действующее законы. Идите занимайтесь. Но нет – мы ищем свой “особый путь”.
– Одна из самых примечательных инициатив власти последнего времени – закон об олигархах. А вы лично знакомы со многими, если не со всеми олигархами. И по вашему мнению, эта инициатива взлетает, она может принести эффект?
– Я считаю, что в истории с законом об олигархах случился один из медийных провалов власти. В частных беседах, в рамках того же Конгресса, руководители государства объясняли логику этого закона, она стройная и понятная. Но почему ее не донесли до украинских избирателей, я не понимаю.
Вот, есть такой, такой и такой пример, как надо делать, и мы пытаемся эту историю закрепить в законодательстве Украины. Ты слушаешь и тебе нечего возразить. Только сейчас в массовом сознании закон об олигархах выглядит как инструмент для сведения счетов. Медийно эту историю недоработали. Я вообще считаю, что у партии власти большая проблема со спикерами.
В сухом остатке, я считаю, что в экономике не должно быть олигархов, и они не должны влиять на политические процессы. Но если мы спускаемся на ступеньку ниже, то тут есть свои местечковые олигархи, которые контролируют группы, фракции, которые контролируют процессы, у которых есть свои телеканалы, которые круглосуточно поливают мэра дерьмом. Поэтому я считаю, что если мы сказали А, мы должны говорить и Б, и бороться с такими людьми тоже.
– За последний год у вас лично что-то поменялось в отношениях с одним из тех, кого часто называют олигархом – Игорем Коломойским?
– Как я уже говорил, я надеюсь, что мы с ним умерли друг для друга. И понятно, что у меня с ним нет контакта уже несколько лет. Естественно, он приложил все возможные и невозможные усилия, как публичные так и непубличные, для очернения моего честного имени.
Например, когда на выборах начали регистрировать моих клонов, для того чтобы не дать мне победить в первом туре. Я оборвал телефоны всем, кому только можно. И в один момент я понял, что это чисто местная инициатива. То есть я знаю четко, кто этим занимался, по просьбе какого народного депутата, кто кому звонил, кто заносил документы и т.д. Это не какие-то страшные люди в ОП сидели и придумывали, это местная инициатива, это компания Игоря Валерьевича.
Еще одна история для понимания. Вот, строится аэропорт у нас, новая посадочная полоса, тут же господин Ярославский строит новый терминал – но только все почему-то забывают или закрывают глаза на то, что Коломойский продолжает паразитировать на днепропетровском аэродроме.
Надо отделять понятия аэропорт и аэродром. Мы подали иск на Госавиаслужбу с требованием расторгнуть с Коломойским и компанией договор на эксплуатацию аэродрома, отменить соответствующие нормативные документы и назначить любого другого ответственного. Мы ударили в его больное место, сейчас он там кричит, что остановит авиаперевозки. Ну пусть останавливает, его в городе все будут проклинать еще больше. Я просто не хочу, чтобы Коломойский продолжал монопольно пользоваться государственным имуществом, и все.
– Ваша партия “Пропозиция” создавалась на понятной волне – как раз на пике того противостояния между центром и регионами. Как вы рассказали, сейчас время прошло и реалии изменились. Что будет с партией? И видите ли вы перспективу досрочных парламентских выборов, как говорили год назад?
– По досрочным – это были не только мои ожидания, это были такие внутриэлитные разговоры. Сейчас этот вопрос, мы все прекрасно понимаем, ушел с повестки дня. И я думаю, что к нему уже не вернутся. Соответственно, по партстроительству возникает вопрос: что делать дальше.
“Пропозиция” живет и строится. Мы за это время не потеряли ни одного члена. Может быть, к нам никто и не присоединился тоже…
Но знаете, приходит ко мне один мэр, не буду называть его имени, и говорит: вот, у вас хорошие отношения с Офисом президента. А у меня очень плохие отношения. Меня пожирают по всем направлениям. Вы можете мои проблемы решить? Я ему сказал: ты в партию вступаешь, чтобы проблемы решать? Или чтобы наши программные цели поддерживать? Так это не делается. Давай поддержи наши программные цели, и мы потом твои проблемы будем решать, вместе. А не так, что вы решите наши проблемы, а мы потом к вам запишемся в партию. Потому что лучше с умным потерять, чем с дураком найти.
– Сейчас в медиа очень на слуху тема офшоров. Ваша фамилия ранее также упоминалась в этом контексте. Вы прибегали к офшорным практикам? И может ли в принципе украинский бизнес в нынешних реалиях обходиться без офшоров как таковых?
– Я вам больше скажу – как адвокат даже зарабатывал на этом. Я и регистрировал их для других людей, и выступал как представитель или номинальный собственник, если таковые услуги требовались моим клиентам. Я же был корпоративным юристом по слияниям и поглощениям, в том числе недружественным. И, как адвокат, до сих пор связан вопросами адвокатской тайны, и даже если мне будут задавать вопросы, не могу говорить, в чьих интересах я или мои близкие выступали как номиналы. Даже если бы речь шла о компаниях людей, которые сегодня на слуху и которых знает каждый.
Каждый корпоративный адвокат занимается офшорами, чего я никогда не скрывал. Более того, как специалист по международному частному праву, могу лекцию читать по регистрации офшоров. Тут вообще надо разделять: мы говорим с бывшим корпоративным адвокатом или с действующим мэром.
– С мэром, конечно.
– Если мы говорим с мэром – то я считаю, что у политика не может быть офшоров. Но есть одно но: когда ты попадаешь в политику, то есть сегодня тебя выбрали и завтра ты кем-то становишься, то у тебя нет возможности офшорные компании закрыть или перерегистрировать за один день, при всем желании.
Есть процедура, аудит компании, ликвидационный баланс, то есть эта компания может висеть годами в реестре, не ведя активной деятельности. Или она вообще могла не вести активную деятельность.
Я почти уверен, что у ста процентов бизнесменов в этой стране, которые имели доходы выше среднего, были офшорные компании. Более того, такой бизнесмен иногда может даже не вспомнить, какие именно компании у него есть.
– Но сейчас вы свои офшоры закрыли уже? Вас же не вчера мэром избрали.
– Закрыли. И когда я ранее говорил журналистам, что у меня нет офшоров, то у меня на тот момент их действительно не было. Но процедура перерегистрации и закрытия некоторых компаний длилась долго. Есть адвокаты, которые куда-то пишут, потом им регистраторы могут не отвечать или отвечать через полгода, а компания болтается и болтается все это время.
Вообще, я считаю что сейчас в массовое сознание внедряется нехороший нарратив: о том, что любые операции, связанные с оптимизацией налогов – это преступление. Что переход в другие юрисдикции – это зло. И каждый, кто этим занимается, это людоед, который обворовал несчастных людей и прячет золотые слитки в швейцарских банках. Но офшоры – это не просто уход от налогообложения, это в том числе оптимизация, это возможность доступа к дешевым кредитам, возможность что-то покупать или продавать на заграничных рынках. Это защита собственности в том числе.
Наши антикоррупционные органы вели по мне соответствующие расследования, и сейчас у них нет претензий, все закрыто.
– Мотивация выводить бизнес в офшоры, чтобы его защитить, скажем, во времена Януковича, – вполне понятна. А как сейчас, такой метод тоже имеет смысл?
– Мир очень сильно меняется. С точки зрения защиты бизнеса – наверное, его можно пытаться защитить, перейдя в другие юрисдикции. Но с точки зрения анонимности, как было раньше, это уже сделать невозможно. Мы живем в абсолютно прозрачном мире.
– Центральная власть, местная власть и “Нафтогаз” подписали в конце сентября меморандум о том, что до конца отопительного сезона не будут повышаться тарифы. Вы считаете, реально выполнить этот меморандум, с учетом ситуации с запасами угля, ценами на газ и т.д.? Вам хватит тех 4% налога на доходы физлиц (НДФЛ), которые пообещали дать местным бюджетам как компенсацию для теплокомунэнерго?
– Этот меморандум подписывался в течение полутора месяцев, в ходе сложных переговоров между местным самоуправлением и центральными органами власти. Мы – я, Сухомлин (мэр Житомира Сергей Сухомлин, – ред.), Садовой (мэр Львова Андрей Садовой, – ред.), тогда поругались со всеми, и с правительством, и с другими мэрами. Ну, правда, потом помирились как люди умные.
Если мы говорим про этот меморандум, я считаю, что в условиях газовой войны с Россией, в условиях “Северного потока-2” и бесконечного роста цен на энергоносители это был единственно возможный компромисс. Смотрите, проблема заключается в том, что местные громады очень разные. Есть громады, в которых вообще нет теплокомунэнерго, все на автономном отоплении сидят. А свои 4% от НДФЛ они тоже получат, для них это будет своего рода подарок. А где-то есть большие энергопотери в теплокомунэнерго. Я думаю, мы по самому краю сможем все-таки пройти.
Почему-то раньше все коллеги считали, что вопросы теплоснабжения – это все проблемы центральной власти. А я занимался повышением энергоэффективности, переоборудованием, модернизацией сетей и т.д. А в рамках децентрализации многие получили финансовый ресурс, а мозгов потратить, кроме как на детские площадки и внутриквартальные дороги, не хватает.
– Ситуация с коронавирусом – как заставить людей вакцинироваться? Или вообще не нужно именно “заставлять”? И почему многие готовы платить тысячи за фейковые сертификаты, но не делать бесплатный укол: это низкий общеобразовательный уровень, антивакс-пропаганда, низкое доверие к государству как таковому, еще что-то?
– Эта проблема больше ментальная, она имеет больше отношения к постсоветскому пространству и даже… Нельзя сказать, к “православному миру”, потому что это будет некорректно. Но если мы посмотрим на цифры, самое большое количество отказников в том числе в Румынии и Болгарии.
– А на Севере Европы, в протестантских странах, как правило, с вакцинацией все хорошо.
– Я, конечно, не хочу уходить вообще в какие-то дали, и рассуждать о протестантской этике… Но это вопросы цивилизационные в том числе.
– Если вроде как здравомыслящий человек среднего возраста, воспитавший ребенка-школьника, на полном серьезе рассказывает о том, что вакцинированный учитель может как-то навредить каким-то энергетическим полям ребенка… То здесь мы, наверное, видим просто крайне низкий уровень образования.
– Этот феномен, я считаю, достоин своего отдельного исследования. Что нужно делать? Нужно делать практические меры. В первую очередь показывать, естественно, личный пример. Мне говорят: вот зачем ты занял такую принципиальную позицию. Ты отталкиваешь от себя определенный сегмент избирателей, видишь, что тебе в комментариях пишут… А я считаю, что человеческая жизнь и здоровье всегда являются приоритетом, общественное благо всегда является приоритетом над частным.
– Первый вариант, о котором вы говорите, – это пропаганда, публичная вакцинация политиков, звезд, лидеров мнений и т.д. Второй – это жесткое регулирование: не привился – не выйдешь на работу, например. Какой путь эффективнее? Или надо совмещать?
– Я видел, как во Франции, стране победившего секуляризма, после заявления Макрона о том, что без зеленого сертификата не пустят в электричку и еще много куда, на следующий же день два миллиона человек побежали за прививкой. Поэтому такой метод кнута и пряника, наверное, может быть.
– А если взять конкретно город Днепр, и сравнить текущую ситуацию с медобеспечением, деятельностью бизнеса, настроениями людей – с тем, что было год назад и полтора года назад, когда все только начиналось. Сейчас лучше или хуже?
– У людей наступает такая психологическая адаптация. Невозможно жить бесконечно долго в страхе… В реанимации у нас ни одного вакцинированного. В палатах – 95-97 процентов невакцинированных.
Скажем так, у нас нет коллапса. Но радоваться нечему и мы, может быть, даже близки к нему. Сейчас ситуация хуже, чем прошлой осенью.
Это при том, что мы лучше подготовлены, увеличили количество коек, целая больница зарезервирована под “ковид”, врачи, скажем так, набили руку. У нас налажена полностью логистика, закуплены все лекарства, ОП и Кабмин сидели у нас на голове за централизованную подачу кислорода.
То есть мы хорошо подготовлены, объективно. Но увеличилось количество тяжелых случаев, “ковид” помолодел. И “Дельта” гораздо злее, чем остальные штаммы. Поэтому я думаю, если бы мы не прошли все предыдущие шаги и не были подготовлены, то это был бы вообще апокалипсис.
– А что касается бизнеса? Сейчас ограничения работают по-другому, чем раньше, появилась возможность функционировать даже в красной зоне.
– Я знаю как мэр и как бывший бизнесмен всех крупных собственников и всех уважаемых в городе людей. Они в основном люди прогрессивные и, естественно, работают с трудовыми коллективами. С бизнесом в этой ситуации работать проще всего, потому что бизнесмены – это люди, которым не надо приводить аргументы и так лежащие на поверхности.
В целом, я испытываю, наверное, сдержанный оптимизм и все-таки надеюсь, что вся эта история пройдет в ближайшее время.