Юго-Восток Украины не растерял свой потенциал и не растворился в постмайданной действительности
Юго-Восток Украины продолжает жить в своей системе координат, по сути уйдя во внутреннюю оппозицию и в большинстве своем не приняв ни Майдан, ни постмайданную действительность, ни официальную украинскую пропаганду. И действия власти в гуманитарной сфере, международных вопросах, внутренней политике вовсе не содействуют тому, чтобы данный регион воспринял “галицкую” модель Украины, доминирующую в Киеве, а также в Западной и Центральной Украине. Деление страны на две Украины, по сути остается – сколько бы ни старались средства массовой информации, государственные администрации на местах и записные пропагандисты.
Социологическое исследование (как количественное, так и качественное), проведенное в январе 2017 года в восьми юго-восточных областях (Донецкой, Луганской, Харьковской, Днепропетровской, Запорожской, Херсонской, Николаевской и Одесской), продемонстрировало ряд важных моментов.
На вопрос, выполняет ли власть предвыборные обещания, 51,9% респондентов ответили отрицательно, 27,3% – скорее отрицательно. Лишь 13,6% позитивно оценили действия власти. При этом на вопрос, касающийся социальной политики и способности власти решить острые социальные вопросы негативно ответили 75,4% респондентов. Это значит только одно: тотальное недоверие к власти. Две трети граждан, не доверяющих властям – такого показателя не было даже у Януковича в дни Майдана!
Не воспринимаются и основные реперные точки, предлагаемые властями. Соглашение об Ассоциации между Украиной и ЕС положительно оценивают лишь 14,9% респондентов на Юго-Востоке. 32% оценивают его крайне негативно, 35,5% считают, что оно не дало результатов. 70,4% выступают за исключительно мирный путь решения конфликта на Донбассе, продолжения АТО требуют только 17,1% респондентов.
Качественные исследования показывают негативное отношение к реформам (“они направлены на то, чтобы ограбить собственный народ”), к повышению цен. Субсидии воспринимаются как издевательство, публикация электронных деклараций – как вызов обществу. “Из людей делают дураков”, “Зарабатывают на войне”, “Пишут под себя законы” – эти тезисы звучат в ответах респондентов довольно часто.
При этом четко прослеживается тенденция к поддержке в данном регионе оппозиционных сил. Хотя на этом моменте у респондентов начинается проблема с политическими ставками.
42,7% респондентов считают настоящей оппозицией партию Оппозиционный блок (хотя 24,6% признались, что ожидают возврата на электоральное поле Партии регионов). 25,3% респондентов на Юго-Востоке считают оппозицией Юлию Тимошенко и “Батькивщину”. 18,9% – партию “Возрождение” (на данный результат особо повлияли настроения респондентов в Харьковской области, где существует “фактор Кернеса”). 12,4% видят реальную оппозицию в партии “За жизнь” и еще 11% – в проекте “Наш край”. 15,7% верят в оппозиционность Олега Ляшко и радикалов, а 13,4% – нового проекта во главе с Михеилом Саакашвили. Респонденты могли выбирать несколько вариантов ответов.
То есть, политические ориентиры Юго-Востока все больше склоняются к ставкам на политические силы, произрастающие из старой Партии регионов, сказывается как фактор ностальгии по стабильности, так и тотальный непрофессионализм нынешней власти, сплошные провалы на всех направлениях, ухудшение уровня жизни.
В ходе фокус-групповых исследований респонденты особенно подчеркивали тот факт, что нынешняя власть получила полномочия при отсутствии легитимности, по сути, через государственный переворот. Наибольшее количество респондентов, указывающих на этот аспект, проживают в Донецкой, Харьковской и Одесской областях. Также респонденты указывают на несамостоятельный, марионеточный характер нынешней власти: “Ими управляют из-за океана”.
Для сравнения: средний показатель поддержки Оппозиционного блока на парламентских выборах 2014 года в тех же восьми областях Юго-Востока составил 24,78%. Сейчас этот показатель смело можно умножать на 1,5 – как минимум.
Осознание масштабности оппозиционного поля в Украине – равно как и того, что Оппозиционный блок может быть хоть и крупнейшим, но не всеобъемлющим проектом для Юго-Востока – толкает многих политиков и политтехнологов на завоевание данного электорального пространства. Причем многих – по традиционному украинскому принципу “Не з’їм, то понадкушую!”.
Место Оппоблока в “картине мира” Юго-Востока понятно: это проект, являющийся в сознании избирателя “наследником Партии регионов”, “Партией регионов без Януковича и сбежавших предателей”. Добавьте фактор Рината Ахметова, являющегося несомненным авторитетом для жителей региона. Добавьте фактор канонического православия, защитником которого является Вадим Новинский, факторы русского языка и традиционной истории, без научно-популярной фантастики в стиле литературного объединения “Институт национальной памяти” – и станет понятным, почему именно этот политический проект близок для значительной части юго-восточных избирателей.
Чего не хватает другим оппозиционным проектам – так это чувства реальности. Некоторыми движет банальная мегаломания. Некоторыми – желание угодить власти и создать проект “управляемой оппозиции”. Некоторыми – уверенность в том, что “деньги решают все” (а в сочетании с кадрами – и подавно!).
Общая ситуация выглядит следующим образом.
Партия “Возрождение”, которую многие по инерции связывают с Игорем Коломойским (который на самом деле охладел к проекту еще на стадии его становления) может похвастаться серьезными позициями в Харьковской области, где высоко оценивается фактор Геннадия Кернеса, а саму партию считают оппозиционной почти 40% респондентов.
Интересно, но Кернеса в числе авторитетных политиков называют также и в Днепропетровской области (однако далее ареал его влияния не распространяется). Несколько популярных политиков могут также похвастаться поддержкой в регионах (например, Антон Яценко на западе Черкасской области, Валерий Писаренко в Харьковской области и другие).
Остальные политики из “Возрождения” не могут претендовать на высокий уровень узнаваемости и популярности. Проблемы с финансированием проекта и с продуцированием смыслов делают проект максимально уязвимым и – вполне возможно – временным политическим образованием.
Возникшая накануне местных выборов 2015 года партия “Наш Край” (по некоторым данным, детище первого заместителя главы Администрации Президента Украины Виталия Ковальчука) с технологической точки зрения сделала ставку на беспроигрышный вариант – собрала в свои ряды авторитетных политиков и хозяйственников местного уровня. Александр Фельдман является серьезной величиной для Харькова, Юрий Гранатуров – для Николаева, Антон Киссе – для Одессы, но ни один из них не является общеукраинской величиной. Электоральный проект, базированный на сумме местных авторитетов, вряд ли может сработать эффективно: одно дело местные выборы, другое – общеукраинские.
Избиратель привык думать и оценивать сквозь призму персонификации политического проекта. Он понимает, что может сделать бизнесмен Х в своем городе. Но не понимает, что сделает Х в сочетании с незнакомыми избирателю Y и Z в Верховной Раде.
Параллельно проявился фактор Валерия Коновалюка, который не так давно сделал заявку на возвращение в политику. Коновалюк еще в 2005 году претендовал на роль лидера Партии регионов, что вызвало острую реакцию со стороны Виктора Януковича и его команды. Позже пытался воссоздать партию “Трудовая Украина”.
Несколько последних лет находился вне политики. Однако буквально на днях выступил с Планом перезапуска экономики, основу которого составляет тезис о необходимости новой индустриализации. То, что этот же тезис на протяжении длительного времени использует премьер Оппозиционного правительства Борис Колесников, уже подтолкнуло некоторых экспертов (например, Алексея Голобуцкого) к мысли о скором появлении Коновалюка в Оппозиционном блоке. Но с высокой долей уверенности можно прогнозировать то, что Коновалюк будет пытаться создать свой проект для Юго-Востока – в надежде на потенциал промышленников, уставших от потери рынков, от отсутствия стратегии развития индустриального сектора экономики, от разного рода блокад.
Естественно, что в нише, электорат которой поддерживает экономический прагматизм, кроме Коновалюка попытаются закрепиться еще несколько подобных политических проектов, которые будут зондировать электорат на тему поддержки дискурса о новых рабочих местах и уменьшения зависимости от МВФ.
В последнее время, к примеру, начал кристаллизироваться проект во главе с Сергеем Тарутой под рабочим названием “Основа”. Учитывая тот факт, что по-арабски “Основа” – это “Аль-Каида”, название не самое удачное. Да и сам Сергей Алексеевич на лидера явно не тянет (эту функцию он делегировать экс-губернатору Кировоградской области Николаенко), пока что относительно успешности партии существуют серьезные сомнения. Однако в партии, как считается, могут появиться немало известных имен. Ходят слухи о причастности к проекту – кроме самого Таруты – представителей харьковской (Игорь Балута), львовской (Николай Кмить, Виталий Антонов), кировоградской (Андрей Николаенко, Ярослав Арсарий) элит.
Некоторые эксперты называют в числе возможных участников проекта Марину Ставнийчук (хотя она может стать украшением любого проекта). Пока что можно говорить однозначно об одном: у проекта есть деньги и есть команда талантливых политтехнологов. Все остальное – под вопросом.
В прошлом году серьезную заявку на участие в политической жизни страны сделала партия “За жизнь” во главе с Вадимом Рабиновичем и Евгением Мураевым. Яркий старт позволил партии на время закрепиться в нескольких регионах и предстать в роли альтернативы Оппозиционному блоку. К осени 2017 года социологи зафиксировали возможность преодоления партией 5% барьера и в случае досрочных выборов попасть в парламент.
Однако с этого момента началась постепенная деградация партии. Этому можно найти свои объяснения.
Во-первых, сделана не совсем правильная ставка на лидера. Вадим Рабинович – яркий оратор, но откровенный популист. Известный анекдот “Там выступает Рабинович. Хорошо выступает. Кстати, а как его фамилия?” полностью применим в данной ситуации. Он выступает хорошо, но не оставляет ощущения перспективы. Он настолько же пустой, насколько и яркий. Другое дело – Евгений Мураев, которого отличает глубина мысли и умение держать аудиторию. Но в проекте он – младший партнер, и это быстро ощущается: избирателя сложно обмануть, тем более, играя с ним “в долгую”.
Во-вторых, ставка на два базисных региона может оказаться проигрышной: тем более, если подтвердятся слухи о том, что вскоре Рабинович может потерять связь с “хозяином Одессы” Александром Ангертом и империя Ангерта начнет постепенно сыпаться.
В-третьих, партия не продуцирует смыслы, а старается действовать по принципу советской пропаганды 50-х годов: “утром в газете – вечером в куплете”. У партии нет четкой идеологии, лозунгов, программы действий, а есть острая реакция на актуальные события – иногда на грани фола, без страха называть вещи своими именами. Как показывает опыт советской Перестройки и Гласности, сначала это многих цепляет, зажигает, а потом расхолаживает и начинает раздражать.
В-четвертых, в партии практически нет профессионалов-практиков, которые могут показать зримый результат и историю успеха. Постоянная апелляция Мураева к тезису “Я получил забитый район и вывел его на первое место по показателям в области” вызывает одобрение, но затем – неизменный вопрос: “А еще что?”.
В совокупности можно говорить о большом количестве уязвимых мест у проекта. Главный момент: проект “За жизнь” не направлен на создание у избирателя эмоции, которая позже трансформируется в сознательный выбор. Ну и постоянные попытки Виктора Медведчука дотянуться до проекта, поспособствовать его продвижению, поучаствовать в проекте вряд ли можно считать позитивом.
Кстати, самого Медведчука тоже нельзя упускать из вида – скорее всего, после неудачной попытки стать третьим акционером в Оппозиционном блоке, он продолжит поиск политических союзников.
Довольно странными выглядят попытки некоторых политиков руководить политическими проектами “издалека”. К примеру, не совсем понятно, на какой результат может претендовать сегодня партия “Успешная страна”, почетным лидером которой является экс-министр Министерства сборов и доходов (в народе – МинСДОХ) Александр Клименко.
Дорогие ролики (некоторые – довольно зрелищные), программа и общественная инициатива “Восстановление Донбасса”, молодые люди, возглавляющие партийные ячейки на местах, шумные акции с не менее шумными столкновениями с радикалами разных мастей – а в результате электоральный ноль.
Та же участь – у разного рода “левых” проектов: “Социалисты” Леонида Кожары, открывающие свои представительства в областных центрах, Социалистическая партия, которую вроде бы собирается реанимировать Александр Мороз – все эти проекты могут рассчитывать на результат в рамках статпогрешности. Пока что наиболее успешным “левым” проектом является Союз левых сил Василия Волги – в первую очередь за счет перетока коммунистического электората и активности в Запорожской и Херсонской областях.
Можно назвать еще несколько проектов, претендующих на оппозиционную нишу и на “откусывание” голосов у Оппоблока (например, партия “Умная сила”, сумевшая создать довольно шумную кампанию осенью 2016 года, но позже ушедшая в политическую тень). Однако пока можно сказать одно: выживут только те политические силы, которые смогут а) соответствовать политической повестке дня и влиять на формирование политической повестки дня; б) держать контакт с электоратом – в том числе через средства массовой информации; в) правильно читать социологию и расшифровывать политические посылы – в том числе из-за рубежа; г) демонстрировать успешность и сплоченность; д) создавать реально действующую команду единомышленников.
Юго-Восток не растерял свой потенциал и не растворился в постмайданной действительности. Он – как сказал бы светлейший князь Горчаков – сосредотачивается.
Кость Бондаренко, strana.ua.
Политический пасьянс юга и востока Украины
